Речь о тех, кто не живет, а медленно умирает». Путинские чиновники перепутали бедных с нищими

«То, что официальные лица и чиновники называют бедностью, на самом деле называется нищетой», — цитирует его «Национальная служба новостей». Делягин уточнил, что порог бедности начинается, когда человек с текущих доходов не может позволить себе покупку простой бытовой техники. Если для этого «нужно залезать в заначку, брать кредит или стрелять у знакомых, значит, вы бедны».

В заявлениях вице-премьера Татьяны Голиковой и главы Счетной палата Алексея Кудрина речь идет о лицах с доходами ниже прожиточного минимума. «То есть о тех, кто юридически не живет, а медленно умирает», — подчеркивает Делягин.

Ранее вице-премьер Татьяна Голикова поспорила с главой Счетной Палаты Алексеем Кудриным о количестве бедных в России. Кудрин заявил, что в категорию бедных попадают 19,3 миллиона человек, то есть 13,2% населения, которые имеют доход ниже прожиточного минимума.

В своем предвыборном выступлении 1 марта 2018 года президент России Путин поставил задачу за шесть лет вдвое снизить уровень бедности. По его данным, количество бедных в 2000 году составляло почти 30% населения (42 миллиона человек), в 2012 г. — около 10%, а из-за последствий экономического кризиса бедность вновь подросла: сегодня с ней сталкиваются 20 млн. граждан".

Однако, по мнению экспертов Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ, официальные оценки бедности занижаются в 1,5−2 раза. Иными словами, количество бедных в стране не изменилось и, по сути, соответствует уровню 2000 года. Опросы же ВЦИОМ и вовсе позволяют зачислять 80% населения России в беспросветные бедняки.

«Кому же верить?» — поинтересовался корреспондент «СП» у руководителя Центра экономической политики и бизнеса, эксперта по вопросам коррупции, доктора экономических наук Елены Румянцевой.

— Искажение данных — реальная проблема в условиях коррупции не только в отношении оценок числа бедных, но и во многих других сферах, — пояснила она. — Методика подсчета бедных Росстатом давно устарела и открыто много лет критикуется уже многими экспертами, в том числе в Госдуме РФ.

Например, доктор экономических наук, экс-директор НИИ статистики Федеральной службы госстатистики Василий Симчера полагает, что в России не всего 20 миллионов бедных, а только среди работающих, то есть лиц, которым, по моему мнению, искусственно, в нарушение норм права, хитрыми коррупционными схемами занижают заработную плату. Поэтому, если Росстат поменял методику расчета бедных за 2000−2018 годы, то президенту и правительству уже давно даются сильно искажающие действительность данные.

Соответственно, если человек реально плохо живет, а учитывается как хорошо живущий, то, с точки зрения экономии государственных средств на оказании ему помощи, это выгодно. С точки зрения реализации конституционных приоритетов развития социального государства — несоциально. Интересно, что и ВЦИОМ давно уже в своих опросах применяет термин «социально незащищенные слои населения», которые получают несправедливо низкие доходы на фоне роста неоправданно высоких доходов узких групп.

Эти два процесса, безусловно, взаимосвязаны, поскольку все тратится из общего котла — из фондов заработной платы российских предприятий, распределяемых сегодня по дискриминационному признаку, из бюджетных средств, называемых иначе средствами налогоплательщиков (как средств, которые должны расходоваться не менее экономно и бережливо, как на предприятиях), средств Пенсионного фонда.

— Если мы посмотрим на уровень определения бедности в России и в европейских странах и основанные на этом государственные социальные выплаты, то в России из-за устаревших подходов официально трактуемый уровень оценивания бедности стал с течением времени соответствовать уровню жизни нищих в Европе, где оценки бедности уже неоднократно поменялись в сторону увеличения социальных выплат. Например, можно посмотреть по Германии, где введены такие социальные выплаты по поддержке семей с детьми, инвалидов, пожилых людей, которые в России пока даже не обсуждаются.

Важна не просто констатация наличия определенного числа бедных, а глубокий анализ взаимосвязей роста бедности с углублением социального неравенства, что происходит в нашей стране на протяжении многих лет. ОЭСР, например, оценивает такие виды регионального неравенства, как доход, занятость, образование, здравоохранение, безопасность, окружающая среда, обеспечение жильем, удовлетворенность жизнью, гражданская активность, чувство единства и доступ к услугам.

В России эти показатели не оцениваются, а бедность, к сожалению, не рассматривается на официальном уровне как следствие социального неравенства, как перекосов в перераспределении материальных благ, применения на практике разных механизмов банкротства большинства граждан (в том числе, например, и через отъем у них городскими властями гаражей в нарушение федерального законодательства о собственности на землю и приобретательной давности).

— Везде, где осуществляется распределение материальных благ (равно как и вознаграждений за труд), возникают риски развития коррупции, одна из форм которой — кумовство, непотизм, проявляющиеся и в социальной сфере тоже. Если коррупции не противодействовать, то она будет наглеть и активно развиваться, паразитировать на обществе, незаконно обогащая отдельных персон теневыми, на деле, негласно действующими методами.

Правительство предложило ежегодно оценивать «рынок коррупции» во всех бытовых ситуациях. Но мы не знаем, будут ли обнародоваться полученные данные, или они будут для служебного пользования. И что на их основе будет конкретно делаться на местах? В распределении социальных благ уже давно назрела потребность в переменах. Недостаточно одних самовнушений, что все мы просто счастливы.

— Верно подмечено. Вспомним королевство Бутан — это одна из беднейших стран в мире. Вместо развития экономики правительство Бутана пошло по пути активной психологической работы с населением, поменяв официальные стоимостные агрегаты на показатели оценивания счастья. При этом я выступаю за использование подходов, внедренных на государственном уровне в Бутане относительно оценивания уровня счастья, но только реального счастья, а не мнимого.

В контексте коррупции сами подходы получения социальной помощи воспринимаются неоднозначно — все виды социальной помощи населению (от 100 рублей в месяц и до бесплатных поездок по России и за рубеж на отдых под видом лечения, квартир, машин и дач) чрезвычайно распылены с необязательным для социальных органов выполнением в отношении нуждающегося населения, основаны исключительно на заявительном, воспринимаемом неоднозначно, не всегда положительно характере.

Гражданин может остро нуждаться в социальной помощи, но не знать обо всех ее видах (а ему на местах могут вовремя специально — для внутриведомственной экономии и, возможно, для премирования именно за нее — не сказать), может узнать о каких-то видах выплат, но, к сожалению, поздно (в Москве, например, если гражданин опоздал по причине незнания за социальной выплатой, отдадут ее только … за 6 месяцев, а не за 3 года, как мы привыкли по нормам Гражданского кодекса РФ). Он, конечно, может обратиться и вовремя, но не сдать необходимые документы (или на местах к ним специально будут придираться, требовать лишнее, действуя не по закону). Всю эту практику, конечно, полезно выявить с помощью ежегодных опросов. Но и без них уже можно многое поменять в социальной поддержке.

— Начнем с оценивания эффективности работы федерального и региональных правительств. Министр промышленности и торговли Денис Мантуров, например, дал оценку, что в России 25 лет, по сути, не было промышленной политики. Но федеральный орган, обязанный ее реализовывать, ведь был.

То есть 25 лет средства налогоплательщиков на его содержание, как получается, расходовались, судя по данной оценке официального лица (даже не оппозиции!), неэффективно. Не ведь есть правило: за хорошую работу нужно платить, за неудовлетворительную — увольнять. А у нас все министры получают зарплату выше их коллег в Европе и в США, а бедные по устаревшим методикам трактуются как нищие в этих странах.

Поэтому, на мой взгляд, важно внедрять систему ответственности за рост бедности в России в целом и по каждому из регионов и муниципальных образований. Несмотря на наличие фактической борьбы за торжество реальных, а не искажаемых отчетностью данных, даже по официальным выкладкам Росстата бедность в стране растет уже 4 года.

В 2015 году число бедных, по официальным данным, стало максимальным показателем с 2006 года, резко увеличившись на 3,1 миллиона человек и составив 19,2 миллиона человек. К 2017 году, в соответствии с официальным прогнозом, заложенным при утверждении госбюджета, число бедных должно было уменьшиться до 12,9%, а оно (как получилось — непредсказуемо) продолжало увеличиваться — до 15%.

То есть бедность в стране 4 года, даже по заниженным данным Росстата, растет. Но никто за это ответственности на управленческом уровне не несет! Это не просто эмоционально тревожные данные, а несоответствие ряда персон их высокооплачиваемым должностям, приоритетам развития социального государства.

— Важно мониторить уровень социальной защищенности малообеспеченных граждан. Например, из-за нехватки мест в детских садах семьи с дошкольниками либо должны высвободить с работы одного из родителей (то есть недополучить определенный доход), либо нанять няню. За несколько лет оплаты услуг няни семья расходует столько средств, сколько ей хватило бы на покупку дачи и нового автомобиля.

Еще несколько лет назад одни семьи получали доступ к данному общественному благу и, соответственно, приобретали для своих нужд квартиры, машины и дачи, а другие семьи такого доступа не имели. И вместо приобретения дорогостоящих благ для себя платили няням. Кто это считает? А это все важно очень подробно и вовремя учитывать все значимые потери, которое общество несет из-за несовершенства мер государственной социальной политики «кормовой базы».

— Малообеспеченным людям, да еще и со слабым здоровьем поесть сегодня, кроме фаст-фудов, бюджетно и полезно для здоровья явно негде. Не только ощутима нехватка денежных средств, каких-то жизненно важных материальных благ, но и здоровья. Вопросы улучшения питания на официальном уровне признаются жизненно важными и обсуждаются. В Москве, например, внедряются электронные сертификаты на бесплатное получение продуктов питания на сумму 1500 рублей в месяц.

Но я полагаю, что быстрый эффект дали бы уже не только денежные социальные выплаты, доступ к которым лежит через преодоление многочисленных бюрократических барьеров, но и организация доступного по количеству и приемлемого по качеству социального питания населения в виде создания сети социальных столовых и кулинарий при них в каждом муниципальном районе, в которых, благодаря дотациям на обслуживание населения, ежедневно готовились бы недорогие по стоимости диетические блюда, полезные для здоровья, особенно для граждан с хроническими заболеваниями.

Это была бы действительно весомая помощь пожилым гражданам, инвалидам, семьям с детьми, так как сегодня, в силу постоянного повышения доли расходов на питание, у малообеспеченных семей много времени уходит на поиск более дешевых продуктов. А человек с ослабленным здоровьем нередко не может сам себя обслужить, как это надо было бы. С точки зрения взаимодействия с продуктовыми магазинами это тоже уменьшило бы объемы кощунственного для масштабов развития бедности в России уничтожения скоропортящегося продовольствия по причине недостатка платежеспособного спроса на него.